Последовала небольшая пауза, затем Фрейзер спросил:
— Серьезные?
— Его машина попала в аварию. Он погиб.
— Господи, — пробормотал Фрейзер.
Модести коротко изложила факты и в завершение сказала:
— Они пока не нашли тело. Не исключено, что оно могло попасть в одну из подводных пещер до того, как течение вынесло бы его в Гарону. Тогда оно… там и останется. Я дала им ваш номер, не этот, а официальный…
— Спасибо, — сказал Фрейзер и, помолчав, добавил: — Это не может быть специально подстроено?
— Я думала об этом и осмотрела место аварии. Внешне все так, как предполагает полиция. Кто-нибудь из представителей оппозиции способен устроить такое?
— Сомневаюсь, — отрезал Фрейзер. — Это ушло в прошлое. Как и дипломатия канонерок… Я спросил так, на всякий случай. Наверно, некролог последует, когда министр получит от французов официальное уведомление… Хотите, чтобы я позвонил Вилли?
— Нет, я позвоню завтра сама. Сейчас он уже ничем не сможет помочь, поэтому не буду портить ему сон. Мне очень жаль, Джек… Очень…
Квинн лежал, свернувшись в клубочек и клацая зубами. Плотно завернувшись в тонкий плащ, он смотрел, как над каньоном поднимается солнце. Сейчас мысли его заметно прояснились, и голова перестала так болеть, но ночь оказалась сущим бесконечным кошмаром, и теперь в его теле, казалось, не было ни костей, ни мускулов. В промежутках между периодами забытья он доел шоколад. Его мучила жажда, и он слизывал капли росы со своего плаща, чтобы как-то смочить пересохшее горло. Ничего, думал он, солнце немного согреет меня, и тогда надо встать, пошевелить руками и ногами, восстановить вялое кровообращение. Кое-как Квинн сел и стал баюкать поврежденную руку. Внезапно краем глаза он уловил какое-то движение там, где в ста ярдах от него виднелась вершина скалы. Он зажмурился на мгновение, а потом снова открыл глаза.
Женщина. Сверкнули загорелые ноги под темно-зеленой юбкой. Черные волосы. На плече что-то вроде маленького рюкзака. Она стояла на самом краю, глядя в долину.
У Квинна забилось сердце. Он набрал в легкие побольше воздуху и крикнул, но получилось лишь хрипение. Тогда он схватил плащ здоровой рукой и начал неистово им размахивать, стоя на коленях. Она смотрит в его сторону… Нет, повернулась еще. Сейчас она уйдет! Тут она снова повернулась в его направлении, и он увидел белый овал лица. На мгновение она застыла, потом махнула рукой и быстро исчезла.
Квинн вдруг понял, что дрожит и дышит часто-часто. Он побоялся встать, поскольку мог рухнуть вниз. Казалось, прошла вечность, прежде чем он снова увидел ее, уже над собой. Опустившись на колено, она смотрела вниз. Облегчение смешалось у Квинна с удивлением. Это не было лицо местной крестьянки. Широкий рот, высокий лоб, загорелая кожа, красивые черты, большие спокойные глаза, черные волосы, закрепленные на затылке…
— Вы ранены? — спросила она по-французски, и Квинн, наскребая известные ему французские слова, сказал:
— Да. Упал. Рука. — И поднял распухшую руку.
— Вы англичанин? Вы уверены, что у вас только рука?
— Господи, вы тоже англичанка. — Он помотал головой, чтобы в ней немного прояснилось. — Рука, и еще ударился головой. Лежу тут со вчерашнего дня. Не могли бы вы кого-нибудь позвать, чтобы меня подняли? А то у меня в голове туман…
Она кивнула и встала. Он увидел у нее на плече сумку, к которой были прикреплены на шнурке простые, как у монашенки, сандалии.
— Я скоро вернусь, — сказала незнакомка. — А вам лучше лечь. А то вы совершенно серого цвета. — И с этими словами она пропала.
Квинн присел на корточки, пытаясь разобраться в происходящем. Каким ветром занесло сюда эту англичанку? Это не крестьянка, не хиппи. Квинн знал, что такое дорогая одежда, а кашемировый свитер на ней стоил больше тридцати фунтов.
Она не стала тратить время на пустые расспросы. Ему и это понравилось. Но если она и впрямь считает, что скоро вернется, то она не отличалась сообразительностью. В этих местах до ближайшей деревни — мили и мили… Ей придется идти вдоль извилистой реки до Ла-Малена. Дай Бог, чтобы помощь подоспела часа через четыре. Он почувствовал новый приступ озноба. Да, промерз не на шутку! Последний раз ему было так холодно два года назад, когда он оказался у Ланкастерской Дыры. Он прислонился спиной к камню и начал разминать одну ногу, потом другую, потом здоровую руку. Надо немножко разогнать кровь…
Десять минут спустя он поднял голову, услышав сверху какие-то звуки. Девица спускалась. Теперь на ней были сандалии, а через грудь, словно перевязь, она надела моток веревки. Сумка на плече была чем-то набита. Она действовала уверенно, умело находя впадины и уступы. Он увидел одну ее ногу целиком, до черных трусиков, и отметил изящную игру мускулов и сухожилий.
«Танцовщица, — подумал он. — Готов побиться об заклад, что она профессиональная танцовщица. Но какого черта?!» В нем вспыхнула ярость, когда она прыгнула и оказалась рядом с ним на карнизе.
— Очень умно, милочка, — злобно пробормотал Квинн. — Если вы думаете, что сумеете вытащить меня собственными силами, то вы просто спятили.
Она не выказала никаких признаков обиды, а просто положила моток веревки и откинула выбившуюся прядь. Потом стала открывать сумку со словами:
— Моя машина в лесу, до нее с четверть мили. Я ходила, чтобы кое-что взять оттуда. А насчет подъема не волнуйтесь, справимся.
Тут она присела на колено рядом с ним, положила руку ему на лоб, потом ее длинные пальцы взяли его за запястье, щупая пульс.
— Вы ударились головой, когда падали?
Он вдруг совершенно успокоился. Ее уверенность даже сбивала с толку. Он растерянно пробормотал:
— Еще как. Даже потерял сознание. И потом несколько раз отключался. Я и сейчас довольно плохо соображаю.
Она взяла его голову обеими руками, повернула раз-другой, заглядывая в уши, потом откинула чуть назад, посмотрела в ноздри, оттянула нижнюю губу, осмотрела зубы.
— Зачем это вы? — тупо спросил он.
— Смотрела, нет ли кровотечения. Все в порядке. Надеюсь, трещин в черепе нет. Теперь чуть повернитесь и прилягте. Нет, кладите голову мне на колени. Вот так. И лежите спокойно.
Он почувствовал, как ее пальцы ощупывают его голову. Они обнаружили шишку над правым ухом, задержались там, потом двинулись дальше. Квинн испытал приятное ощущение, почувствовал, как в нем развязываются туго закрученные узлы. Как ни странно, но ее прикосновения вселяли в него силы.
— Ладно, теперь присядьте. — Она подняла палец и сказала, покачав им из стороны в сторону: — Так, хорошо. — Потом закрыла ему ладонью правый глаз, проверила левый, затем наоборот. — Ну вот. Все в порядке.
Она присела на корточки и пододвинула к себе сумку.
— Вам потребуется сделать рентген, но, по-моему, кроме сотрясения, ничего страшного. Похоже, сначала вы упали на руку, а только потом ударились головой. — Она вытащила длинный кусок французского батона в провощенной бумаге, пакет с изюмом и небольшую бутылочку бренди. Батон был разрезан вдоль, намазан маслом и проложен кусками ветчины.
— Вам повезло, что сегодня я путешествую первым классом, — сказала девушка. — Начинайте есть, а я посмотрю вашу руку, а потом можете выпить бренди.
Квинн впился зубами в батон, а она взяла кусок марли и вылила на него что-то из бутылочки. Затем положила его руку себе на колено, приложила пропитанную марлю и стала забинтовывать.
— Вы что, врач? — спросил он, судорожно сглотнув.
— Нет, но мне приходилось оказывать первую помощь в полевых условиях. — Она говорила чуть отсутствующим тоном, и эта манера несколько его уязвила.
— Меня зовут Квинн, — сообщил он.
— Очень приятно, мистер Квинн.
— Господи, неужели мы будем общаться столь формально?
— Как вас зовут друзья?
— Враги зовут меня Генри. Друзья — Квинном.
— Очень приятно, Квинн. А я Модести Блейз. Что же вы тут делали?
— Гулял. Но не рассчитал время и расстояние. Поэтому решил, что не буду возвращаться в свой отель в Сан-Шели, а пройду до Ла-Мален, где и проведу ночь. — Он посмотрел вверх. — Загляделся на реку и оступился…
Она завязала бинт и посмотрела на ущелье.
— Вы, надо полагать, были здесь, когда вчера на той стороне потерпел аварию «пежо», и видели, как он упал с обрыва.
— Нет, как он упал с обрыва, этого я не видел. — Он жадно доел хлеб с ветчиной и взялся за изюм. — Я то впадал в забытье, то приходил в себя. Вот и пропустил самое интересное. — Он посмотрел на ущелье и, покривившись, спросил: — Сколько их там было?
— В машине? Двое.
— Бедняги, — сказал он, качая головой. — Слишком долгое падение. Есть время для раздумий. В такие мгновения кажется, что ты проживаешь многие годы…
— Да. — Она взяла бутылку, отвинтила колпачок и налила в него бренди. — Теперь, когда вы поели, можете немножко выпить. А потом начнем двигаться.
